Учиться подлинности
Фото с сайта http://inliberty.ru/
Наверное, нет в нашем повседневном лексиконе более всуе употребляемых и затертых слов, нежели «демократия», «политика», «власть» и т.п., из того же ряда. Поневоле приходят на память строчки Николая Гумилева из его знаменитого стихотворения «Слово»: «И как пчелы, в улье опустелом, Дурно пахнут мертвые слова…»
Но вот случайно увидел в одной из соцсетей на «стене» своего друга, преподавателя и музыковеда, такую запись (привожу дословно с позволения автора):
Игорь Приходько
Политика и совесть | www.inliberty.ru Я тут подумал: может быть, ввести этот текст в программу высших учебных заведений? Или даже средних? В конце концов, учиться быть «человеком общественным» так же важно, как учиться разговаривать, не промахиваться мимо унитаза, читать, считать и т.п.Хм…, подумал я, и решил перечитать текст Вацлава Гавела «Политика и совесть».
Эта речь, по признанию автора, «была написана для выступления в Тулузском университете, где я, – говорит Гавел, – произнес бы ее на церемонии присвоения мне почетной докторской степени – если бы я там присутствовал…». Но автор, будущий последний президент Чехословакии и первый президент Чехии, там не мог присутствовать по вполне банальной причине – он находился под арестом. На церемонии, состоявшейся в Университете Тулузы Ле-Мирей 14 мая 1984 года, речь Гавела зачитал английский драматург Том Стоппард.
К сожалению, Вацлав Гавел не дожил пару недель до 2012 года, он умер 18 декабря…
Многие, конечно, слышали это имя – Вацлав Гавел. Многие знают, что это был известный чешский диссидент, драматург, эссеист, поэт… Но вот что интересно, Вацлав Гавел, лидер Бархатной революции в Чехословакии, политиком себя никогда не считал! Скорее, «антиполитиком».
То, о чем он писал в своих публицистических работах, как мне кажется, выходит далеко за рамки нашего традиционного понимания политики и не утратило своей актуальности. Поэтому позволю себе процитировать несколько наиболее «зацепивших» меня фрагментов из его эссе «Политика и совесть».
«Как мне кажется, мои слова указывают на то, что перед всеми нами — и на Востоке, и на Западе — стоит одна основополагающая задача, из которой должно вытекать все остальное. Эта задача заключается в том, чтобы противостоять — бдительно, вдумчиво и внимательно, но в то же время с полной самоотдачей, на каждом шагу и повсюду — иррациональному импульсу анонимной, обезличенной и бесчеловечной власти: власти идеологий, систем, аппарата, бюрократии, искусственного языка и политических лозунгов. Мы должны сопротивляться ее всеобъемлющему, абсолютно отчуждающему давлению, независимо от того, принимает ли оно форму потребления, рекламы, репрессий, технологий или клише: все эти формы — кровные братья фанатизма, порождения тоталитарного мышления. Мы должны черпать наши стандарты из нашего естественного мира, не обращая внимания на насмешки, и подтверждать его подлинность».
«Нам не надо стыдиться своей способности к любви, дружбе, солидарности, сочувствию и терпимости. Напротив: нам следует освободить эти основополагающие измерения нашей человечности из ссылки в «частную жизнь» и принять их как единственную подлинную исходную точку осмысленной людской общности. Мы должны руководствоваться собственным разумом и при любых обстоятельствах служить истине как нашему главному личному опыту».
«Сможем ли мы любым способом возродить естественный мир как подлинную арену политики, вновь сделать личный опыт людей изначальной мерой вещей, поставить нравственность выше политики и ответственность выше наших желаний, придать человеческому обществу осмысленность, вернуть человеческой речи содержательность…?»
«Я выступаю за «антиполитическую политику», т.е. политику, понимаемую не как технология власти и манипулирования, не как кибернетическая система управления человеческими существами и не как мастерство прагматика, а как один из путей поиска и достижения осмысленной жизни, защиты такой жизни и служения ей. Я выступаю за политику как практическую мораль, как служение истине, как по существу человеческую и измеримую человеческими мерками заботу о наших собратьях. Да, этот подход в нашем мире является крайне непрактичным и с трудом применим к повседневной жизни. Но я не вижу лучшей альтернативы».
«Становится, однако, очевидным — и я думаю, что этот вывод имеет важнейшее общечеловеческое значение, — что один человек, казалось бы бессильный, если он во всеуслышание произнесет слово правды и готов отвечать за него всем своим существом и самой жизнью, готов заплатить за него высокую цену, обладает, как это ни странно, большим влиянием, чем тысячи анонимных избирателей — хотя формально он и лишен права голоса».
«Да, «антиполитическая политика» — политика «снизу», политика человеческая, а не аппаратная, политика, идущая от сердца, а не вырастающая из абстрактных тезисов, — возможна. Неслучайно этот обнадеживающий опыт получен именно здесь, на нашем мрачном бастионе. Живя по «правилу повседневности», мы должны спуститься на самое дно колодца, чтобы увидеть звезды».
Наверное, «профессиональным политикам», да и просто людям, уставшим от политики, привыкшим считать ее «грязным делом», эти слова Вацлава Гавела покажутся просто проявлением его идеализма и романтизма.
Некоторые соотечественники Гавела, да и не только они, считали, как пишет чешский автор Ян Лукеш в статье «Пять этапов жизни и политика Вацлава Гавела», что
«за человеческой порядочностью непременно должна быть скрыта слабость, в то время как хамство – выражение силы. До выборов 1996-го новый партийный аппарат пребывал в заблуждении, что Гавел – безвредный мечтатель из Града, безобидная пустышка».
Однако именно Вацлав Гавел победил на выборах «профессиональных политиков» и оставался президентом Чехии с 1993 по 2003 год. И отказался от выдвижения своей кандидатуры на Нобелевскую премию в пользу другого кандидата, которому, как считал Гавел, она нужнее.
Я думаю, что сила Вацлава Гавела как личности и как политика именно в том, что он сумел, благодаря своему дару мыслителя и литератора, вернуть затертым словам их подлинный, забытый в суете борьбы за власть, смысл, вырваться из удушающих объятий Абсурдистана – вымышленной страны, о которой он писал в своих произведениях. Ведь, все-таки, несмотря ни на что, в людях еще живет то стремление к подлинности слов и смыслов, о которой говорил Николай Гумилев:
«В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине».А своему другу и возможным читателям я написал в ответ:
«Мне очень нравится эта твоя идея. Я попробую ее воплотить на своих уроках в наступающем семестре. Буду признателен за конкретные мысли и предложения. Прежде всего, интересует:
- Когда, с какого класса начинать?
- Какие конкретно вопросы поставить?
- В каких формах лучше всего проводить эти занятия?»
Что думаете, друзья?